Книга Тактический уровень  - Макс Глебов

* * *

– Ничего, товарищ подполковник, – радист виновато посмотрел на Цайтиуни, нервно расхаживавшего по блиндажу, – Не отвечают «Саяны». Уже полтора часа прошло с условленного времени.

– Продолжайте вызывать, – мрачно приказал подполковник и вышел под дождь.

Порывы ветра бросали в лицо командиру артполка потоки воды, но он словно бы их не замечал. Цайтиуни отлично понимал, что если Нагулин прав, и сейчас по мосту через Днепр неудержимой стальной гусеницей переползают на Кременчугский плацдарм танковые дивизии вермахта, то завтра здесь разверзнется ад, в котором его мощный, но медленный и неповоротливый полк, выдвинувшийся почти вплотную к передовой, не уцелеет ни при каком раскладе.

– Товарищ подполковник! – выкрик связиста пробился через деревянную дверь и сквозь шум ливня, – Товарищ подполковник! Есть связь! «Саяны» передают данные для стрельбы!

Цайтиуни ворвался в блиндаж. Радист лихорадочно записывал получаемые данные и тут же передавал их телефонистам, поддерживавшим непрерывную связь с расчетами тяжелых орудий. На позициях гаубиц особой мощности царила деловая суета. Замерзшие в отсыревшей одежде артиллеристы получили, наконец, установочные данные и сейчас плавно вращали маховики вертикальной и горизонтальной наводки, пытаясь в точности выполнить пожелания странного корректировщика, выдававшего установки для стрельбы в десятых долях минимальных делений шкал приборов наведения.

– Третье орудие к стрельбе готово! – доложил подполковнику телефонист, и тут же посыпались доклады от командиров остальных расчетов первого дивизиона.

По договоренности с разведчиками первый залп должны были дать только четыре гаубицы. Цайтиуни понимал, что с этого момента начнется обратный отсчет оставшегося времени жизни многих его людей. Орудия особой мощности вопреки всем тактическим наставлениям стояли всего в километре от передовой, и если сейчас открыть огонь, то они неизбежно попадут под ответный удар немецкой артиллерии. Тем не менее, как всякий опытный командир, подполковник Цайтиуни отлично знал, что такое приказ. Он сжал кулаки и тряхнул головой, прогоняя последние сомнения.

– Первый дивизион, залпом, огонь!

* * *

Я видел, как в ночной темноте полыхнули огнем стволы гаубиц, видел траектории снарядов, летевших к мосту и прогнозируемые места их падения. Не слишком точно, но, в целом, неплохо. Фугасный снаряд, даже не попав прямо в мост, способен наделать немало дел. Ударная волна, особенно в воде, сохраняет убойную силу на весьма приличном расстоянии. Спокойной жизни немцам на переправе осталось не более минуты.

Вой приближающихся снарядов разорвал сплошную пелену дождя. Четыре мощных взрыва подняли в воздух огромные столбы воды. Все попадания пришлись ниже по течению. Мост тряхнуло, он заскрипел и зашатался. Сбив хлипкое ограждение, в воду свалился грузовик, водитель которого не справился с управлением на ходящем ходуном мосту, но переправ устояла – немецкие саперы строили крепко.

– «Урал», здесь «Саяны». Хороший залп, но мост пока цел. Примите данные с учетом поправок.

Я диктовал в трубку цифры, а над моим ухом тяжело дышал Игнатов, выбравшийся, наконец, из воды и сейчас завороженно наблюдавший, как после моих слов примерно в километре от нашего островка льющие с неба потоки воды подсвечиваются сполохами мощных взрывов.

– Второй залп дали сразу два дивизиона и серия из восьми снарядов калибром двести три миллиметра накрыла мост с ползущей по нему техникой. Прямое попадание было только одно, и оно, безусловно, оказалось самым эффектным. Мост перестал существовать на стометровом отрезке. В воздух взлетели обломки грузовиков и артиллерийских орудий, разбитые в щепу доски настила и фрагменты понтонов. Разрушения усугубились вторичными взрывами боеприпасов, перевозившихся в кузовах грузовых машин. Огненным облаком вспухла автоцистерна с топливом, и вниз по течению поплыло огромное пылающее пятно.

Остальные снаряды тоже не пропали зря. Только два из них легли в стороне от моста, но тоже внесли посильный вклад в его разрушение, подняв мощную волну. Еще пять фугасов взорвались в непосредственной близости от переправы и ударные волны разорвали нитку моста во многих местах, сбрасывая в воду танки и тягачи, сминая хлипкие борта понтонов и отправляя отдельные уцелевшие фрагменты чуда саперной инженерии вермахта в неуправляемый дрейф вниз по течению.

– «Урал», здесь «Саяны». Есть накрытие! Мост уничтожен. Даю целеуказание для удара по местам сосредоточения противника. Примите новые установки для стрельбы. Товарищ подполковник, нужна максимальная скорострельность, беглый огонь!

Залповая стрельба прекратилась. Теперь каждая гаубица вела огонь по мере перезарядки. Тяжелые фугасные снаряды обрушивались на западный берег, где для переправы плотными походными колоннами выстроились танки и другая техника фон Клейста. Не хотел бы я сейчас там оказаться. Немецкие командиры стремились как можно быстрее покинуть ставшую ловушкой предмостную территорию, но техника стояла плотно, видимость была отвратительной, а разбитые и перевернутые мощными взрывами танки, тягачи и орудия мешали маневрированию уцелевшей техники. А сверху с наводящим ужас воем обрушивались все новые русские снаряды, каждый из которых производил в рядах немцев настоящее опустошение.

К сожалению, бесконечно такое безнаказанное избиение противника длиться не могло.

– «Урал», здесь «Саяны». Срочно меняйте позиции, сейчас немцы начнут контрбатарейную борьбу. Все цели поражены. Отбой! Мы сворачиваем операцию. Спасибо за отличную стрельбу!

– Понял вас «Саяны», – вместо радиста я услышал в трубке голос подполковника Цайтиуни, – вы тоже там не задерживайтесь. Жду в гости по возвращении.

* * *

Цайтиуни вновь не находил себе места. Да, отстрелялись они, судя по всему, хорошо, даже отлично, но подполковник четко сознавал всю уязвимость позиций своих гаубиц. Сейчас они находились в зоне досягаемости немецкой полевой артиллерии, которую противник уже успел сосредоточить на плацдарме в достаточном количестве, и командир артполка ждал, что они вот-вот отроют огонь по данным звуковой разведки. Его гаубицы «засветились» по полной программе, так что теперь следовало ожидать адекватного ответа.

Однако первыми заговорили совсем не немецкие орудия, а гаубицы артполка трехсотой дивизии. Куда они посылали свои снаряды, Цайтиуни искренне не понимал, но немцы начали отвечать, причем в основном не по позициям его полка, а по орудиям полковника Кузнецова.

«Коминтерны», надрывая двигатели и трансмиссии, вытягивали из окопов тяжеленные Б-4, и с удручающе низкой скоростью десять-двенадцать километров в час тянули их в тыл, подальше от опасной и непредсказуемой передовой.

Немецкие снаряды начали рваться на оставленных дивизионами позициях лишь спустя несколько минут, когда гаубицы и расчеты уже их покинули. Десяток легких ранений случайными осколками можно было считать большой удачей при таком гиблом раскладе, и Цайтиуни в очередной раз покачал головой, удивляясь тому, как вовремя младший лейтенант Нагулин свернул операцию, дав возможность его полку выскользнуть из-под ответного удара. Да и огонь артиллерии трехсотой дивизии тоже явно не был случайным. Значит, план разведчиков предусматривал и это, а в том, что составление этого плана не обошлось без вездесущего младшего лейтенанта, Цайтиуни почему-то совершенно не сомневался.